[sloooow]

Итак, приближается сессия, а это значит, что сезон судорожного добирания баллов для допуска открыт. Толпы студентов буквально набрасываются на преподов в коридорах, несвязно бормоча что-то вроде "пожалуйстапожалуйстаможномневсегодесятьбалловяжебылнапарах".
Но предсессионный месяц - это не только пора вылизывания преподавательских задниц за допуск к экзаменам. Это еще и пора контрольных.
Когда в сентябре мне говорили, что уже через месяц мы все спокойно начнем прогуливать пары и скатывать на контрольных, я не поверила. Про пропуск пар не верю и сейчас: с этим все строго, себе дороже бегать и добирать по грошику за дополнительные задания, а вот со вторым пунктом сложилась совершенно особая ситуация.

Ситуация, значит, такая:

Контрольная по истории, в коридоре все сговариваются, кто на какое место сядет, чтобы в билете попалась нужная ему тема. За задние парты вообще идет ожесточенный спор, чуть ли не до драки. Мне, в общем-то, фиолетово, лишь бы не гражданская война и желательно что-нибудь поближе к сталинизму. Стою, спокойно повторяю тему про февраль-октябрь 1917 года, жду, пока предыдущая группа допишет контрольную и выйдет. И вот выходят наши почвоведики, и по их лицам я вижу: мы попали.
Девчонки на ходу разочарованно вынимают шпоры из сумки, рукавов, карманов, лифчиков, сапог. Пожалуй, если это все склеить, можно полноценный учебник получить...
- Это жопа! Буравлева зверствует, скатать невозможно, ходит всю пару по рядам, - зашептала мне Дашка. - Ты какую тему хочешь?
- Ну не знаю, - говорю. - Все равно. Лучше сталинизм, довоенная политика СССР или Хрущев...
- Садись на второй ряд, это все там. Я пыталась скатать, но у меня отобрали шпоры. Если хотите, держите.
И начинает раздавать свои шпоры нашей группе. Остальные почвоведы тоже делятся впечатлениями и шпаргалками и с видом знатоков объясняют, на какой парте какая тема. А я же знаю, что мне ни за что не повезет, и меня спалят, как только я суну руку в карман. Плевать, думаю. Выкручусь.
И вижу в приоткрывшуюся дверь, что Буравлева очень внимательно следит за нами, и глаза такие ехидные-ехидные. Ладно, зашли, расселись по заранее сговоренным местам. Буравлева, радостно:
- Ну что, начнем?
- Ага, - говорит Лейсан. И улыбается. У нее вокруг руки скотчем прилеплен целый набор шпор: весь двадцатый век мелким почерком. Буравлева, милейшая женщина, тоже улыбнулась ей в ответ, и...
Начала раздавать билеты со второго ряда.
Вся схема группы по рассаживанию полетела к чертям. Ребята запаниковали. Миша, робко:
- А можно пересесть, а то тут дует.
Буравлева очень ласково посмотрела на него и ответила:
- А ты, Мишенька, оденься. А еще мы дверь закроем. И никого до конца занятия выпускать не будем, чтобы сквозняка не было.
И идет, довольная такая, раздавать билеты.
Я смотрю на свою бумажку: февраль-октябрь 1917, повторяла пять минут назад. Лейсан сзади озабоченно завозилась, видимо, тема неудачная.
- Все, время пошло. Сдаемся через час.
И тут я понимаю, что ни хрена не помню. Вообще. Просто паника, часто бывает перед контрольными и экзаменами так, что все, что ты знал, вылетает из головы. По лицам одногруппников вижу, что если в их головах что-то и было, то оно тоже вылетело.
Первые двадцать минут тишина стояла мертвая. Я страдала и грызла ручку. Ну, думаю, один раз в жизни списать можно, под Мишиной курткой лежит учебник, подсмотрю одну фразу буквально и от нее оттолкнусь.
Буравлева вроде занята проверкой контрольных. Осторожно тянусь к учебнику, и...
- Рита-Рита, как не стыдно, а еще староста, - укоризненно-иронично заметила Буравлева. А меня пробивает на смех: староста параллельной группы, тоже Рита, судорожно прячет свои шпоры и краснеет, начинает извиняться...
- Вообще-то, я другой Рите, - Буравлева любезно приняла извинения. - Но шпаргалки отдавай.
Минус один. Рита в панике, проклинает собственную глупость. Я вроде вспомнила все, что знала, дело пошло. Сижу, строчу, и тут сзади судорожный шепот:
- Рита, Рита...
- Чего?
- В 41 году Ленин уже умер?
Я снова начинаю бессовестно ржать. По лицу Буравлевой вижу: она тоже слышала, и от этого еще смешнее.
- Нет, - говорю. - У них со Сталиным была внутриполитическая борьба. Победил Сталин, потому что смог Гитлера сразить.
- Спасибо, - облегченно. - А то я уж подумала, что бред написала.
Я посмеялась еще, смотрю на Мишу. Он пытается скатать с телефона, но что-то не получается. Буравлева, промежду прочим:
- Мы тут, кстати, в подвале. Интернет не ловит, даже дозвонишься-то не всегда.
И опять углубляется в проверку.
Где-то на середине контрольной мне стало скучно. Вроде написала все, что могла, вроде делать нечего, а уходить как-то... Ну, думаю, дай на одногруппников погляжу.
Света и Таня обмениваются шпорами.
- У тебя какой вопрос?
- 8.2. Есть шпора?
- Да, щас, погоди.... блин, не в сумке. Блин, не в этом рукаве... Щас, погоди, в левом рукаве тоже нет...
- Может, под попой, на стуле?
- Да, точно, во. Держи.
- Ага, спасибо.
Лилька явно все скатала и улыбается мне во все 32 зуба. У Ксюши дела идут не так хорошо, она беспомощно смотрит по сторонам и моргает часто-часто, будто бы ответ на билет про реформы Столыпина можно наморгать.
А Зарина...
Зарина под партой томно перелистывает шпоры формата А4, уложенные в аккуратные файлики. Причем Буравлева явно видит... Но явно в ахуе.
- Ты бы еще на ватмане написала, - наконец, кое-как справившись с шоком, изрекла Буравлева. Зарина густо покраснела.
- Это не шпаргалки.
- Ага, конечно. Учись у Лили, у нее бумажки маленькие и незаметные, в пенале помещаются.
Как Буравлева просекла каждого, кто скатывал, вообще непонятно. У нее будто антишпоровый радар какой-то стоит.
Через пятнадцать минут она и впрямь начала ходить по рядам, причем ходит важно, чинно, как воевода, осматривающий владения. Шпоры исчезали в рукавах со скоростью пельменей в студенческой морозилке. Лева, несмело:
- А можно выйти?
- Нет, конечно. Мише очень дует. Правда, Миша? Кстати, курточку-то надень... Ага, вот так. И учебник давай сюда. И друга, которого ты десять минут уже пальцем гладишь... Не смейтесь, я про телефон. Так, начинаем сдавать работы. Все, кроме Ильнара. Ильнар, я знаю, что все списывали, но ты не ту тему списал, пересдашь на следующей неделе. Всем минус пять баллов.
- За что? - возмутилась Юля. - Я не списывала!
- Ну-ка, дай почитаю... "Таким образом, можно выделить два подхода к пониманию проблемы холодной войны..." Ты на семинарах путаешь революцию и резолюцию, думаешь, я поверю, что ты писала это сама?
Юля обиженно уткнулась в парту.
А мне, если честно, стало жутко интересно, почему Буравлева, зная всех читеров в лицо, никому не помешала скатать.
- Вера Викторовна, а почему вы у нас шпаргалки и учебники только к концу контрольной начали отбирать?
Буравлева задумчиво пожевала губами и подмигнула мне.
- Ну списывать-то тоже надо уметь. Если с минус пятью баллами наберешь приличную отметку, буду знать, что в школе тебя хотя бы списывать научили.
Вот так-то. А я даже подсмотреть ничего не успела.
Теперь знаю, что скатывать на контрольных в универе можно... Но опять же, себе дороже.